О танках «Пантера» написано немало книг и статей как у нас в стране, так и за рубежом. Казалось бы, что нового можно сказать об этой знаменитой боевой машине? И тем не менее, в истории «Пантеры» имеется множество «белых пятен», которые еще ждут своих исследователей. Одним таким пятном, как оказалось, является использование «пантер» в июле 1943 года в ходе операции «Цитадель». Правда, несколько публикаций на эту тему уже было. Однако, по мнению автора, они содержат ряд ошибок и неточностей. Приводимая ниже статья написана на основе как отечественных, так и зарубежных источников и является попыткой объективно осветить первое боевое применение этого знаменитого танка.

Автор выражает благодарность Юрию Спасибухову за помощь материалами при подготовке данной статьи.

Серийное производство «пантер» (Pz.V Ausf D) началось в январе 1943 года. Планировалось к 12 мая передать в войска 250 танков, которые должны были принять участие в немецком наступлении под Курском — операции «Цитадель». Однако трудности с изготовлением и приемкой новых танков заставили перенести срок начала операции «Цитадель» с 15 мая на 25 июня, а затем на 5 июля.

Первыми танковыми подразделениями вермахта, предназначенными для укомплектования «пантерами» стали 51 и 52 танковые батальоны (Panzer-Abteilung 51 und 52), сформированные в январе—феврале 1943 года на базе 33 и 15 танковых полков соответственно. Для обучения экипажей сначала использовались танки Pz IV, и только с 10 по 31 мая батальоны получили по 96 новых «пантер». Оба батальона вошли в состав 39 танкового полка (Panther-Regiment 39) под командованием майора фон Лаухерта.

2-3 июля 1943 года оба батальона и штаб полка были переброшены к линии фронта и сосредоточились в районе поселка Мощеное. Всего в 39 танковом полку было 200 «пантер»: по 96 машин в каждом батальоне и 8 машин штаба полка. Каждый батальон состоял из четырех рот по 22 танка в каждой ( в роте четыре взвода по пять танков и два танка командования) и восьми танков штаба батальона. Во время марша от железнодорожной станции «пантеры» понесли первые потери: из-за возгорания двигателей полностью сгорело два танка.

Во многих как отечественных, так и зарубежных источниках часто встречается упоминание об использовании танков «Пантера» в боях в районе Прохоровки. Однако изучение документов показывает, что это не соответствует действительности. Полк вошел в состав 48 танкового корпуса (XLVIII. Panzer-Korps) и был придан панцергренадерской дивизии «Гроссдойчланд» (Panzer-Grenadier-Division «Grossdeutschland»). В течение всей операции «Цитадель» эта дивизия вместе с полком «Пантер» действовала на обояньском направлении, находясь от Прохоровки на расстоянии 25—30 километров.

Кроме того, во многих источниках упоминается 10 танковая бригада, якобы имевшая полуофициальное название «Пантербригада». Однако данных, подтверждающих это название, нет. Кроме того, не совсем понятна штатная организация этой бригады.

В большинстве западных и отечественных источников говорится о том, что 10 танковая бригада состояла из штаба и 39 танкового полка с двумя батальонами (51 и 52). Однако данная организация представляется абсурдной: ведь в этом случае штаб бригады руководит батальонами через промежуточное звено — штаб полка — что само по себе громоздко, неудобно и создает массу сложностей при управлении боем. Согласно другим источникам, в состав 10 танковой бригады входил 39 танковый полк и 503 батальон «тигров». Это тоже не соответствует действительности. 503 батальон входил в состав 3 танкового корпуса (III. Panzer Korps) и в ходе операции «Цитадель» был поротно распределен между 6, 7 и 19 танковыми дивизиями этого корпуса.

Наиболее заслуживающий доверия (по мнению автора) западный автор — Томас Йенц — в своих книгах «Панцертруппен» и «Немецкий танк «Пантера» — вообще ничего не сообщает о составе 10 танковой бригады. Тем не менее, из приводимых им немецких документов следует, что в действительности штаб 10 танковой бригады (Brigade-Stab 10) был создан непосредственно перед началом операции «Цитадель» как временный орган для обеспечения взаимодействия 39 танкового полка и танкового полка дивизии «Гроссдойчланд». Командиром бригады назначили полковника Деккера. Но командир танкового полка «Гроссдойчланд», граф фон Штрахвиц, остался недоволен подобным решением, что впоследствии сказалось на ведении боевых действий.

3 июля в журнале военных действий 48 танкового корпуса была сделана запись о том, что «танки «Пантера» не имеют навыка тактического взаимодействия в составе батальона, а радиосвязь между отдельными машинами не отработана на практике». Однако времени на подготовку уже не было: 5 июля 1943 года в 8.00 39 танковый полк вместе станковым полком «Гроссдойчланд» перешел в наступление в направлении через Березовку. О дальнейших действиях полка можно судить из рапорта командира 10 танковой бригады полковника Деккера, направленного генерал-инспектору танковых войск Г.Гудериану 12 июля 1943 года:

«Господин генерал!

Согласно Вашему приказу докладываю о первых результатах операции, о возникших трудностях и моих впечатлениях после возвращения в штаб бригады, откуда я был вызван в соответствии с приказом. Замечу, что положение дел в мое отсутствие было весьма плачевно, о чем и сообщаю далее.

5-го июля я предпринял массированную атаку танковой бригадой, однако не продвинулся дальше оврага. Не зная о наших новейших орудиях, восемь танков «Генерал Ли» (из состава 245 отдельного танкового полка 6 гвардейской армии. — Прим. автора) приблизились к нам примерно на 2200 метров. Всего несколькими удачными попаданиями мы их уничтожили — они вспыхнули, подобно бенгальским огням на рождественской ёлке. Один из них был поражен метким выстрелом моего танка. На следующий день, в результате атаки 300 танков бригады, мне удалось дойти до второго оборонительного рубежа. После каждой успешно завершенной такой атаки при минимальных потерях я, согласно приказу, докладывал генералу фон Кнобельсдорфу (Командиру XLVIII танкового корпуса. — Прим. автора).

Танковая бригада действовала совместно с дивизией «Grossdeutschland». В танковом полку «Grossdeutschland» было восемь рот Pz.Kpfw.IV и рота «тигров» (по состоянию на 1 июля 1943 года танковый полк имел 4 Pz.ll, 23 Pz.lll, 68 Pz.IV, 15 Pz.VI, 14 Flammpz и 8 PzBef. — Прим. автора). Командовал полком граф фон Штрахвитц, находившийся на танке «Лев». Взаимодействовать с ним во время атаки было весьма затруднительно, так как он предпочитал действовать самостоятельно и не отвечал на позывные по радио. В конце концов, когда мне было приказано прибыть в штаб к генералу фон Кнобельсдорфу, фон Штрахвитц предпринял совершенно не поддающиеся логике действия, приведшие в результате к необратимому оголению фланга. Таким образом, в результате бездарных тактических маневров мы потеряли 12 «пантер», которые подорвались на минах и были уничтожены путем поражения в уязвимые для них боковые стороны.

В целом, если говорить о «пантерах», то они вполне хороши, несмотря на некоторые проблемы с запуском двигателя и его слабую защищенность. В отличие от «Тигра», бортовая броня не является неуязвимой для 76-мм противотанковых снарядов. Орудие танка по своим качествам является исключительным».

Небезынтересно привести выдержку из воспоминаний ефрейтора Вернера Кригеля, воевавшего в составе 51 танкового батальона: «Перед началом боев мы очень нервничали, так как не знали возможностей наших новых танков. Утром 5 июля мы пошли в наступление севернее Курска. Советская оборона на этом участке была очень мощной. Наша первая атака захлебнулась на минном поле. Мой танк потерял гусеницу... Прорвать оборону русских мы смогли только после второй атаки, однако к вечеру 5 июля 51 батальон имел только 22 боеспособных танка. Остальные были подбиты или поломались».

Судя по немецким документам, боевая мощь 39 танкового полка снизилась довольно быстро в течение первых же боев. Так, к вечеру 10 июля в строю оставалось лишь 10 боеспособных «пантер». 25 танков были безвозвратно потеряны (23 в боях и два во время передислокационного марша), 65 танков находились в ремонте, а еще 100 «пантер» требовали ремонта (из них 56 были подбиты или подорвались на минах и 44 поломались). К вечеру 11 июля боеспособными было уже 38 «пантер», 31 безвозвратно потеряна, а 131 нуждалась в ремонте.

Следует отметить, что ремонтные подразделения 39-го танкового полка работали очень эффективно, ежедневно ремонтируя до 25 «пантер». Трудностей с запасными частями для танков не было, так как их доставляли из Германии специальными самолетами. Для эвакуации «пантер» с поля боя в полку имелось 19 18-тонных полугусеничных тягачей (Zugkraftwagen 18t), затем были доставлены еще 14. Для транспортировки каждой подбитой «пантеры» требовалось три тягача. Несмотря на это, потери «пантер» были довольно внушительными. Например, к 19 июля 51 танковый батальон имел в строю 33 «пантеры», 32 танка требовали ремонта и 31 потерян в боях. 52 батальон к этому же времени имел 28 боеспособных «пантер», 40 танков требовали ремонта, четыре отправили для восстановления в Германию и 24 были потеряны.

В целом, эффект, произведенный действиями полка «пантер», оказался ниже, чем ожидало немецкое командование. Генерал Г.Гудериан, посетив войска группы армий «Юг», составил донесение, отправленное им 17 июля начальнику штаба ОКН генералу Зейцлеру:

«Тактический опыт: Тактическое использование новых типов танков («Пантера») не освобождает командование от использования общепринятых тактических принципов использования танков. В особенности, это касается вопросов организации взаимодействия с другими родами войск (пехота, саперы, артиллерия и т.д.) и массированного использования танковых подразделений.

Генерал-инспектор бронетанковых войск создал штаб танковой бригады с целью централизованного управления более чем 300 танками, действовавшими в составе дивизии «Grossdeutschland» (танковый полк дивизии — 132 танка, 39 танковый полк «пантер» — 200 танков. — Прим. автора). Из-за возникших трений между отдельными командирами этот штаб на начальной стадии не функционировал. Кадровые вопросы не должны отражаться на деле, когда вопрос касается будущего Рейха.

Число потерь в технике возрастало в процессе продолжения операции. Количество участвующих в бою «пантер» было небольшим (иногда всего лишь 10 танков). В связи с этим противник довольно легко отражал их атаки.

Вражеская оборона, состоящая из противотанковых орудий 7,62 см и противотанковых ружей успешно поражала «пантеры» только при попаданиях в борта. Попадания в лобовую часть не пробивали броню танков.

Таким образом, при атаке «пантер» особое внимание следует уделять прикрытию их флангов. Эту задачу необходимо решать использованием других родов войск, участвующих в бою. «Пантерам» следует атаковать широким фронтом, не допуская, таким образом, атак противника с флангов на свои основные ударные силы.

«Пантеры» должны стараться действовать так, чтобы под огонь противника попадала только их лобовая часть, неуязвимая для снарядов. В будущем, для успешного преодоления «пантерами» хорошо укрепленной, защищенной минными полями, линии обороны противника необходимо предусмотреть активное использование рот радиоуправляемых мин (Panzer-Funklenk-Kompanie). Во всех случаях необходимо хорошее взаимодействие с саперами во избежание всевозможных непредвиденных задержек атаки из-за минных полей.

Организация: Организация воинских подразделений танкового полка «пантер» была признана успешной, но численность колесной техники можно было бы отчасти сократить.

Обучение: Если времени на обучение недостаточно, то трудно ожидать успешных действий во время боев. Непосредственно перед сражением боевой состав не имел необходимых тактических навыков, которые были отработаны лишь только на уровне взводов. Это впоследствии выразилось в значительных неоправданных потерях в технике.

Глубокая эшелонированная насыщенная минными полями оборона русских также явилась результатом больших потерь. В результате, высшее командование высказало общее мнение, распространившееся в войсках: танк «Пантера» — бесперспективен!*.

Хотелось, все же, в заключение отметить, что танк, тем не менее, доказал свои положительные качества во время боевых действий. Большое число поломок, имевших место, было вполне ожидаемо от нового типа танка, впервые участвовавшего в боевых действиях. После устранения очевидных неисправностей в топливной системе и в двигателях, поломки не должны превышать допустимых норм. Таким образом, если не принимать во внимание собственные ошибки, то столь непривычно высокое число потерь можно вполне объяснить тяжестью боевых действий и высокой активностью противника».

Отчет дополняют замечания о работе отдельных элементов танка, которые небезынтересно привести:

«Орудие: Проблем при стрельбе не возникает. Точность наведения и бронепробиваемость хорошие. Удалось подбить 140 танков противника (по данным на 10 июля) с расстояния порядка 1500—2000 м. А один танк Т-34 был поражен с расстояния 3000 м.

После третьего выстрела прицелом невозможно было пользоваться из-за чрезмерного задымления башни, вызывающего слезоточение. Необходим перископ наблюдения (Sehstab)!

Несколько орудий вышли из строя в результате попадания пуль противотанковых ружей в ствол.

Дымовые гранатометы: Становились совершенно бесполезными, так как были сильно уязвимы от огня противника. Необходимо ускорить разработку скрытых систем.

Броня: Противнику не удавалось пробивать лобовую броню «пантер» даже при прямом попадании 76-мм бронебойного снаряда. 76-мм бронебойный снаряд пробивал орудийную башню, а также и корпус танка «Пантера» с расстояния 1000 м и более. В большинстве случаев танк после этого немедленно загорался, что объясняется большим количеством возгораемых материалов в его оснащении.

При попадании снарядов и мин сверху на крышу корпуса и башни танка «Пантера», возникали внутренние повреждения из-за деформации брони.

Слабые точки: Кромки отверстий для стрельбы из личного оружия следует усилить, так как прикрывающие их лючки оказались уязвимыми при артобстреле. Это же относится и к люку для выброса стреляных гильз в левом борту башни.

Крыша отделения управления оказалась уязвимой для снарядов, отражаемых от маски орудия. Часто это приводило к гибели или ранениям водителя и радиста. Усиление брони невозможно, так как это приведет к увеличению массы танка и, соответственно, к повышению количества механических поломок.

Действие мин: Более 40 «пантер» в течение первых же дней боев подорвалось на минах. В целом при этом повреждались только четыре—шесть гусеничных траков и два—четыре опорных катка. На некоторых «пантерах» минами были повреждены ведущие колеса. В некоторых случаях при подрыве на минах «пантеры» загорались из-за наличия горючего на днище танка (подтекают топливные баки). Очень часто детонация при взрыве мин вызывает остановку двигателя танка.

Башня и корпус: Затруднительно пользоваться люком в командирской башенке, когда танк стоит на склоне или подожжен. Новая конструкция люков механика-водителя и радиста создавала множество проблем. Во время попаданий снарядов и мин в крышу, люки заклинивает и их невозможно открыть. Поэтому в большинстве случаев механик-водитель и радист не могут покинуть подбитую или горящую машину. Это заставляет их не закрывать люки, что, конечно же, ослабляет защищенность танка и приводит к неоправданным потерям.

Совершенно необходимо разработать систему прочистки оптических приборов наблюдения механика-водителя и радиста, которые в целом удовлетворительны.

Неисправности в топливной системе: Наиболее частыми оказались неполадки в топливных насосах — нарушение герметичности и дефекты мембран, повреждения трубопровода и линии подачи масла (в 52 батальоне 20 отказов по состоянию на 8 июля). В результате протечек горючего три танка загорелись (бензин вылился на пол машины). Отмечались случаи воспламенения «пантер» при преодолении крутых склонов. В большинстве случаев возгорания были ликвидированы действиями экипажа или автоматической системой пожаротушения.

Неисправности двигателя: В течение рассматриваемого периода они оказались сверхнормативными. К 8 июля в 52 танковом батальоне было отмечено 12 случаев отказа двигателей. К возможным причинам поломок можно отнести как и еще недостаточную опытность водителей, так и недостатки конструкции. Кроме того, частая работа на повышенных оборотах вызывала перегрев двигателя и поломки карданной передачи. Впоследствии, правда, число поломок уменьшилось. Тем не менее, здесь есть над чем поразмыслить.

Трансмиссия: В целом работала надежно. В 52 танковом батальоне было отмечено всего лишь пять случаев».

Кроме того, в отчете Г.Гудериана приведены данные о характере повреждений и поломок в 39 танковом полку по состоянию на 10 и 12 июля (смотри таблицу №1).

Таблица №1 Вид неисправности 10 июля 12 июля Ходовая часть 70 38 Двигатель 23 25 Башня 19 31 Корпус 15 5 Радиостанция 12 10 Трансмиссия 4 3 Орудие 0 4 Всего 131 116

Тактические просчеты в первых боях «пантер» и некоторые другие наблюдения, были отражены в докладе майора Штрейта, командира учебного подразделения «пантер» 39 танкового полка (Panzer-Lehrgaenge «Panther»):

«Из-за сильной скученности при атаке, эффективность огня «пантер» была очень низкой и противник смог успешно вывести из строя большую часть танков. При этом многие машины подорвались на минах.

Саперы не могли успешно обезвреживать минные поля из-за недостатка времени: приказ продолжать наступление был отдан до того, как они закончили разминирование.

Атаки велись без учета изменения ситуации в ходе боя. Взаимодействие подразделений было очень слабым, так как многим практически ничего не было известно о планах наступления. Неразбериха началась с первых же минут боя, так как ни цель, ни боевой порядок, ни направление атаки не были четко определены. «Пантеры» постоянно создавали скученное скопление непосредственно перед оборонительными рубежами противника, что приводило к большим неоправданным потерям. Командиры батальонов должны четко руководить участвующими в атаке боевыми машинами, отдавая понятные приказы. К сожалению, действия «пантер» были несогласованы. Так, например, любое изменение направления движения командиры большинства танков определяли визуально по ближайшим машинам, когда те меняли направление.

Борьба с противотанковыми орудиями вызывает определенные трудности, так как они представляют собой небольшие мишени, которые, к тому же, хорошо замаскированы. В большинстве случаев уничтожить весь расчет противника полностью практически невозможно. «Пантеры» же, для сравнения, представляют собой довольно заметные цели.

Превосходство «пантер» очевидно только при лобовых танковых сражениях.

В целом стратегия противотанковой обороны русских состояла в следующем: плотная группировка орудий располагалась в наиболее благоприятной для этого местности — чаще по краю лесного массива. В основном это 76-мм противотанковые орудия, относящиеся к категории легкой артиллерии. В глубине линии обороны располагалась тяжелая артиллерия и минометы. Пехота и танки противника готовы атаковать при любой благоприятной возможности. Такие контратаки приводят к большим потерям с нашей стороны».

Таблица №2 Дата (июль) Кол-во Дата (июль) Кол-во Дата (июль) Кол-во 5 184 9 16 14 36 6 166 10 10 15 20 7 40 11 30 16 43 8 Данных 12 25 17 44   нет 13 43     Таблица №3 Дата 10 июля 20 июля 31 июля 11 августа Боеспособных танков 38 41 20 9 Требуют ремонта 131 101 108 47 Безвозвратные потери 31 58 84 156 Всего 200 200 212 212

По данным оберквартеймейстера 4 танковой армии, к 21 июля 1943 года в 39 танковом полку сложилась следующая ситуация с танками «Пантера»: 41 танк был боеспособен, 85 танков требовали ремонта, 16 танков отправили для капремонта в Германию, а 58 танков были безвозвратно потеряны (49 из них при отступлении были взорваны). В целом оценить количество «пантер», участвовавших в июльских боях, можно по таблице № 2.

Данными об использовании «Пантер» 39 танкового полка в конце июля—августе 1943 года автор не располагает. Достоверно известно, что в период 21—31 июля полк получил на пополнение 12 новых «Пантер», прибывших из Германии. В начале августа 51 танковый батальон был включен в состав дивизии «Гроссдойчланд», получив на вооружение 96 новых «Пантер». Судьба 52 танкового батальона неизвестна, но по некоторым данным его танки участвовали в боях за Харьков в августе 1943 года.

Все «пантеры» 39 танкового полка имели желто-зеленый камуфляж (по основному темно-желтому цвету Dunkel Gelb — полосы-разводы зелено-оливкового Olive Grun) и черный номер с белой окантовкой. Номер наносился на бортах (цифры большого размера) и заднем листе башни (маленькие цифры в верхней правой части). Кроме того, многие (но не все) танки имели стилизованное изображение головы пантеры с разинутой пастью. Голова рисовалась на бортах и корме башни обычно ниже номера. Неизвестно, что символизировала эта голова — не исключено, что она являлась эмблемой 39 танкового полка. Ее цвет и начертание были различными, возможно, своими для каждой роты:

— «Пантера» с бортовым номером 142 и 144. — «Пантера» с бортовым номером 613 и 633. — «Пантера» с бортовым номером 521 и 535. — «Пантера» с бортовым номерам 434.

«Пантеры», полученные на пополнение 39 танкового полка в конце июля, не имели камуфляжа и каких-либо номеров или обозначений. Они были окрашены в стандартный немецкий темно-желтый цвет Dunkel Gelb.

В целом общую картину об участии танков «Пантера» в ходе летней кампании 1943 года можно представить по таблице №3.

Сразу же после начала контрнаступления наших войск на белгородском направлении группа офицеров Научно-испытательного бронетанкового полигона ГБТУ КА в составе: начальника полигона полковника Романова, начальника штаба полигона инженер-майора А.Иванова и старшего техника-лейтенанта Козлова, по заданию командующего Бронетанковыми и механизированными войсками Красной армии генерал-полковника Федоренко, произвела изучение и обследование танков «Пантера», подбитых в оборонительных боях на Воронежском фронте.

Обследование производилось с 20 по 28 июля 1943 года на участке прорыва нашего фронта немецкими войсками вдоль шоссе Белгород — Обоянь шириной 30 и глубиной 35 километров. Всего был осмотрен 31 танк «Пантера». На основании этих материалов был составлен отчет «Борьба с немецкими тяжелыми танками «Пантера». Он интересен тем, что это первый документ

такого рода и содержит некоторые интересные статистические выкладки.

Так, из 31 осмотренной «Пантеры», было подбито артиллерией 22 танка (71%), из них:

• в лобовую часть корпуса — 0 (0%);
• в башню —4(18%);
• в борт корпуса — 13 (59%);
• в корму корпуса — 5 (23%).

Кроме того, подорвалось на минах — три танка (10%), разбит прямым попаданием авиабомбы— один танк (3%), застрял на стрелковом окопе — один танк (3%), вышло из строя по техническим причинам четыре танка (13%).

Из 22 «Пантер», подбитых артиллерийским огнем, десять танков сгорело, что составляет 45% от общего числа подбитых танков. В отчете особо отмечалось, что «при попадании снаряда в моторное отделение, независимо от места входа снаряда (борт или корма), танки «Пантера» горят».

Всего на 22 «Пантерах» было насчитано 58 снарядных попаданий, которые распределились следующим образом:

а) в лобовую часть танка — 10 попаданий (все рикошетировали);
б) в башню — 16 попаданий (сквозные пробоины);
в) в борт — 24 попадания (сквозные пробоины);
г) корма — 7 попаданий (сквозные пробоины);
д) пушка — 1 попадание (ствол пробит).

Как видно, наибольшее количество попаданий (47) приходится на борт, башню и корму танков, что показывает на правильность действия противотанковых средств Красной армии и быстрое освоение ими способов борьбы с новыми танками «Пантера».

Одна «Пантера» (бортовой № 441) после отхода немцев подверглась пробному обстрелу из 76-мм пушки танка Т-34. Всего было сделано 30 выстрелов бронебойными снарядами с дистанции 100 метров, из них 20 по верхнему и десять по нижнему лобовым листам. Верхний лист пробоин не имел, все снаряды срикошетировали, в нижнем листе была только одна пробоина.

На основании осмотра подбитых «Пантер» было сделано заключение, что они поражаются:

«а) противотанковым ружьем — в нижний бортовой лист корпуса с дистанции 100 метров и ближе (под прямым углом);
б) подкалиберным снарядом 45-мм пушки — за исключением лобовой части;
в) бронебойным снарядом 76-мм пушки — за исключением лобовой части;
г) бронебойным снарядом 85-мм зенитной пушки;
д) противотанковыми минами (гусеницы)».

Небезынтересно привести «Выводы», содержащиеся в отчете:

«1. На Белгородском направлении немецкие войска в период своего наступления в июле месяце 1943 года впервые применили тяжелые танки «Пантера». Танки T-VI «Тигр» применялись в незначительном количестве. Танки «Пантера» применялись на всем периоде наступления, а танки «Тигр» только в начальный период наступления.

2. Тяжелый танк «Пантера» является более мощным танком, чем танки Т-34 и KB и имеет преимущество в лобовой защите и артиллерийском вооружении. Необходимо отметить, что у танка «Пантера» смотровые отверстия водителя и радиста закрываются крышками заподлицо с лобовым листом, поэтому снаряды от них рикошетируют. В танке Т-34 верхний лобовой лист ослаблен за счет выступающих люка механика-водителя и маски курсового пулемета. Попадание снарядов в эти места вызывает разрушение верхнего лобового листа.

3. Тактика применения танков «Пантера» имеет следующие особенности:

а) танки используются в бою в основном по дорогам или в районе дорог;

б) танки «Пантера» не применяются отдельно, а как правило, их эскортируют группы средних танков T-III иТ-IV;

в) танки «Пантера» открывают огонь с дальних дистанций, используя свое преимущество в артиллерийском вооружении, стремясь не допустить к сближению наши танки;

г) во время атаки «Пантеры» двигаются в одном направлении, не меняя курса, стремясь использовать свое преимущество в лобовой защите;

д) при обороне танки «Пантера» действуют из засад;

е) при отходе «Пантеры» отходят до ближайшего укрытия задним ходом, стремясь не подставлять борта под артиллерийский огонь.

При отходе немцы все подбитые и неисправные танки «Пантера» взрывают. Подрыв производится специальным зарядом, возимом на танках. Заряд имеет детонатор, поджигаемый через бикфордов шнур, шнур зажигается специальным зарядом.

75-мм танковая пушка обр. 1943 года, установленная на танке «Пантера», поражает наши Т-34 с дальних дистанций 1—1,5 километра».

После проведения осмотра, одна «Пантера» (№521) была отправлена в Москву, на выставку трофейной техники, а другая (№824) — на опытный завод №100 в Челябинске для всестороннего изучения и испытания.

В августе 1943 года в районе боев на Курской дуге работало еще несколько комиссий по изучению новых типов немецкого вооружения. Как минимум еще в двух отчетах приводились данные о танках «Пантера».

Так, в отчете «Новые типы немецких танков и штурмовых орудий», составленном 30 августа, приводились данные об осмотре 30 подбитых и захваченных «пантерах». Правда, сложно сказать, какие именно машины были осмотрены. Видимо, в эти данные вошли как танки, уже осмотренные в июле, так и подбитые в августовских боях.

Из общего количества 30 танков, 15 были подбиты артиллерийским огнем (имели пробоины главным образом от 45- и 76-мм снарядов), пять были подорваны немцами при отступлении из-за невозможности эвакуировать, три машины подорвались на минах, а семь были брошены противником из-за технических неисправностей. В отчете отмечалось, что все осмотренные «пантеры» имели неповрежденным верхний ло-

бовой лист, что говорило о его высокой снарядостойкости. Вместе с тем, листы кормы и бортов корпуса, а также башни легко пробивались 76- и 45-мм снарядами. Даже маска пушки, толщиной в 100 мм, у двух «пантер» имела пробоины от 76-мм бронебойных снарядов. Отмечалось также, что «танк «Пантера» имеет серьезные недостатки в системе питания двигателя, так как сотрясения от попадания снарядов в броню вызывали течь бензо- и маслопроводов». «Отчет о действиях советской артиллерии на Курской дуге», датированный 15 сентября 1943 года, также содержит сведения об осмотре подбитых и захваченных «пантер». Правда, ничего принципиально нового к уже изложенному он не содержит, за исключением одного.

В отчете сказано, что все танки «Пантера» осматривались «в районе прохоровского плацдарма». Там же была определена граница этого плацдарма: «Верхопенье (искл.), Кочетовка, Сторожевое, Мохово, Жимолостное, Ново-Осконное (искл.), Сабонино». Если взглянуть на карту, то легко увидеть, что «прохоровский плацдарм» включает в себя практически весь район прорыва немецкими войсками обороны Воронежского фронта. В него «попадают» не только полоса действий 2 танкового корпуса СС, наступавшего непосредственно на Прохоровку, но и полосы 48 и 3 танковых корпусов, действовавших севе-ро-восточнее и южнеее Прохоровки соответственно. Видимо, отсюда и пошла «гулять» легенда о том, что танки «Пантера» действовали непосредственно в районе Прохоровки в составе 2 танкового корпуса СС.

___________________

* Об этом пишет и начальник штаба 48 танкового корпуса Ф.Меллентин в своей книге «Танковые сражения 1939—1945 гг.»:

«Танки типа «Пантера» не оправдали возлагавшихся на них надежд: их легко можно было поджечь, системы смазки и питания не были должным образом защищены, экипажи не имели достаточной подготовки. Из всех «пантер», принимавших участие в боях, к 14 июля осталось только несколько машин».

ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ.

1. Thomas L.Jents. Der Pantera. PODZUN-PALLAS, 1997.
2. Thomas L.Jents. Panzertruppen 1933—1945, Part 2. Schiffer Military History Book, 1997.
3. Thomas Anderson & Vincent Wai. Panter. Publications Concord Company, 1996.
4. Б.Мюллер-Гиллербранд. Сухопутная армия Германии, 1939—1945 гг., том 3. М. ВИ, 1976.
5. Отчет «Борьба с немецкими тяжелыми танками «Пантера», НИИ БТ полигон, 1943 г.
6. Материалы Центрального архива Министерства обороны.